Есть такой художественный прием, когда последняя сцена
фильма проигрывается и записывается вначале. Или в крупной музыкальной форме,
композитор продумывает сначала кульминацию, а затем ищет пути, как к ней
подобраться в развитии музыкальной ткани. Вот и я думаю: не начать ли мне этот
день описывать с конца?
Вечер был изумительно теплый, не душный. Когда совсем
стемнело из ворот синагоги на Пушкинской неторопливо, встретив шабат, начал
выходить народ во главе с раввином. На лицах – неколебимый покой. На Сумской
перекрыли движение: где-то на верхних этажах старинного дома со скульптурами пожарники тушили пожар. Спецтехники, милиции и зевак было много. Троллейбусы
смиренно ждали у обочины – их салонные фонари подсвечивали сутулые тени прильнувших
к окнам пассажиров. Многие прохожие, едва взглянув огромные лестницы, не
поднимая головы, лениво проходили мимо, перешептываясь: потом узнаем, что
случилось из новостей.
