Этот день настал - прятался от него все сорок шесть лет сидения за фортепиано (включая двадцать лет несидения): под рёв ламборгини, которые будто специально врубали всю свою мощь за двести метров от пальмы на Иерусалимских аллеях, чтобы заглушить этот ненужный эксперимент, - впервые в жизни, как бомж или, если хотите, как великие музыканты в подземке Нью-Йорка, я оказался в роли уличного музыканта.
Возможно, только уличный бомж и неуязвим, когда у тебя нет
имущества, нет даже прописки? Новые ощущения.
Интересно, что в юности я мечтал попасть в учебник по
музлитературе, а потом потратил ещё лет двадцать, чтобы сознательно в него не
попасть...
...Меня ужасно задела смерть в Биробиджане талантливого
пианиста Павла Кушнира - узнаю свой юношеский максимализм во всём. Но, надо
признать, он был намного более талантлив.
Ещё раз убедился в том, да и война этому научила, - ничего
нет на завтра. И никого не будет завтра. А значит, случайный прохожий в центре
Варшавы и есть твой единственный слушатель. Даже если пропустит твою музыку
мимо ушей.
