Я стою на горе, где старое кладбище. Апрель. Что
несвойственно для этих мест и для этого времени года — повсюду лежит снег. Его
немного – белые островки уходящей длительной зимы отступают под напором дождя,
обнажая грязь и старые заброшенные никому не нужные вещи – в общем-то, мусор. Холодно.
Промозглая погода заставляет тебя съеживаться, словно загоняя твой взгляд в
внутрь, к обнаженным чувствам, переживаниям…
Сегодняшний дождь – как мои слезы: невыплаканные и
одновременно льющиеся нескончаемыми потоками. Так бывает всегда, когда
надрезают твое сердце – претерпевшее боль оно становится многократ ценнее: с
него опадают заскорузлые корки и привычное равнодушие. За аккуратно снятой завесой,
отделяющей внешний мир от твоего внутреннего миропорядка, на операционном столе
всеобщего обозрения, освещенная мощными прожекторами, словно любопытными
взглядами – часто равнодушными – открыто лежит твоя душа. Ты не знаешь, с какой
стороны будут делать надрез – откуда придет боль. Не знаешь, что она с собой
принесет и что из тебя будет вымыто потоками твоих слез…
Огранка души происходит очень тонко.
