Двадцать лет я считал это произведение утерянным безвозвратно

Несколько дней назад, из Москвы пришла посылка от Ани, супруги моего покойного однокурсника Ромы Сайгина. В посылке было две изданные, к сожалению, посмертно, книги Романа и копия аудиокассеты, которую я подарил им на свадьбу. Я писал об этом. На обратной стороне кассеты случайно (?) оказалась запись с концерта 1991 г. в Центральном Доме композиторов в Москве, где, наряду с Ромкиными произведениями было записано и одно мое. Записи этих концертов, которые мы, студенты-композиторы, обязаны были регулярно устраивать, я делал сам. Специально для этого, бабушка мне купила тогда портативный отечественный кассетный магнитофон, не помню названия: коричневый такой:)), размером с небольшой дипломат. Правда, он был моно, но писал очень хорошо, иногда я даже подрабатывал с его помощью.

Запись меня повергла в шок. Дело в том, что это было одно из двух моих самых любимых произведений, которые я считал безвозвратно утерянными: записи и ноты сгорели во время пожара в 1997 г. Первое из них - Сюита для виолончели и фортепиано в шести частях. Несколько месяцев назад Малютина, педагог-виолончелист винницкого музучилища, первая исполнительница сюиты, отыскала в архивах и передала мне свою виолончельную партию, переписанную когда-то мной от руки. Но, увы, основной клавир с дуэтом отыскать так и не удалось. А запись делал педагог Латенко, ныне покойный, где сейчас его архивы, тоже неизвестно.

Второе и самое серьезное произведение - Концерт для фортепиано соло в трех частях (позже, в Гнесинке, педагог заставил изменить его название на "Соната"). Несмотря на то, что оно было написано в 17 лет, в 1989-1990 гг, еще до поступления в Академию, я считаю его самым ярким, самым законченным, самым вдохновенным, олицетворяющим все мои юношеские взгляды и устремления, произведением. А как я его вдохновенно играл!..



Именно об этих двух произведениях есть несколько строк в автобиографическом эссе, которое позже вошло в мою книгу:

"(...) Впрочем, я знал, что удивил профессоров. Не берусь судить о гениальности своих мальчишеских произведений, но то, что они были неординарны в своем роде - это без сомнения. Например, Виолончельная сюита, которую я записал дома с педагогом по камерному ансамблю - мало того, что в ее третьей части звук из рояля извлекался металлической палочкой по струнам в то время, когда чистые трезвучия беззвучно нажимались на клавишах - это было похоже на нечто среднее между арфой и клавесином, - так и сам клавир был оформлен графическими картинками, покрытыми толстым слоем лака с кракелюрами.
Вторым "сюрпризом" - был Фортепианный концерт, в конце его первой части сплошные кластеры переходили в откровенный стук по клавишам, который закончился тем, что я локтями лег на клавиатуру. Правда, после этого была дивная спокойная мелодия, - ну в общем, по другому, юношеский максимализм я и не мог выразить - все-таки сказывалась увлеченность Кшиштофом Пендерецким, с его "Плачем по жертвам Хиросимы", и двенадцатитоновой школой Шенберга-Веберна-Берга (...)"

(Из книги "Кофе-брейк с Его Величеством") 

Хочу выразить особую благодарность студии Иначе-рекординг и лично моему другу, Андрею Верниковскому, за восстановление аудиофайла буквально из шума!