Дневник композитора

Всё чаще спрашивают в комментариях под моими фортепианными импровизациями, а иногда, и под авторскими сочинениями, будут ли ноты? С импровизациями всё понятно: нотам здесь не место – на то они и импровизации. Хотя, специально для интересующихся, на многих моих видео есть «бегущие нотки», а значит - есть и возможность «снять» мою гармонию и фактуру прямо с рук.

Что касается авторских произведений: увы, не могу позволить себе такую роскошь, как тратить время на написание и редактирование нот. (К счастью, пока что память позволяет держать всё в голове.)

Во-первых, нотные рукописи ДА горят, и рана от этого навсегда. Пожар в 1997 г. унёс все мои ноты, все наброски, все готовые клавиры и партитуры. Восстановить удалось только Симфонические картины – мою дипломную работу и Сонату для скрипки и виолончели, получившую когда-то премию министерства культуры. И то благодаря тому, что копии хранились у моего профессора, и он передал их через двадцать лет.

Во-вторых, в пятьдесят два времени осталось не так много, и лучше его потратить на чистое творчество, чем ненужную каллиграфию.

В-третьих, никогда не тешил себя надеждой, что кто-то иной, кроме меня, будет эту музыку исполнять.

Даже в те годы, когда я обязан был регулярно участвовать со своими произведениями в концертах в Доме композитора, найти исполнителей всегда было проблематично: нужны были либо средства, либо связи, либо услуги. Ради любви к музыке – не помню такого.

Возможно, моя музыка скучная, неинтересная, и она не нашла своих исполнителей.

Конечно, были в моей биографии и иные случаи – один из них относительно недавно, лет семь-восемь назад – один известный немецкий органист в Штутгарте попросил написать для него произведение. Но мне трудно писать музыку на заказ. Получается не то, что слышу, над чем работаю, что переживаю. А значит – фальшь. И мне она претит.

(Безусловно, такой подход не оправдывает профессионального композитора, который, наверное, обязан писать музыку, которую от него ждут. Но обязан ли?)

Сохранились, правда, некоторые аудиозаписи моих сочинений. Например, дорогая мне Фортепианная соната, с которой, семнадцатилетний, поступал и поступил в Академию. (Неожиданно вдова моего сокурсника и друга прислала кассету – счастье, что подарил им её на свадьбу!)

Но не говорите мне о том, что искусственный интеллект когда-нибудь сможет полностью восстановить бумажные записи. Увы, нет. Нотное письмо – это не только головки нот, длительности, фактура. Всё намного сложнее: например, метрика или знаки музыкальной пунктуации, бывает, меняют смысл сказанного (сыгранного) до противоположного, как интонация и паузы в обычной речи. В конце концов, машина никогда не определит тактовый размер, особенно, если произведение написано к исполнению ad libitum или размер меняется несколько раз на странице.

Подытоживая, ноты, музыка на бумаге — хорошо и правильно, но лишь полдела, да и они, как выяснилось, легко могут сгореть. И если хочешь услышать своё произведение – исполни его сам. (К этому мы с друзьями пришли ещё в молодости.) Причём, музыка должна быть так исполнена, чтобы слушатель, включив запись, услышал точно то же самое, что слышал ты, когда создавал – творчество «полного цикла»: всё, что могу сам – пишу и делаю. Что не могу (не хватает технических средств) — не пишу и не делаю. Бегать за исполнителями, тем более, если большой состав или оркестр, — ни в юности этим не занимался, ни сейчас не буду.

Хотя, казалось бы, многие исполнители, наоборот, часто сами ищут сыграть что-то новое, необычное, какого-то редко исполняемого «талантливого» автора. Н, к сожалению, за все свои 52 года я ни дня не потратил на то, чтобы стать мало-мальски «известным». Хотя это никак не оценивает мой уровень владения искусством. Это говорит только о том, что мне – безразлично. Никогда не входил и не стремился втиснуться в нужную тусовку, «засветиться», попасть в плеяду известных, равно как и к дружбе по этому признаку.

Современный мир перенасыщен не только информацией, но и музыкой. Сейчас каждый может выложить в Сеть что угодно, любого качества, собирая аудиторию. Одному моему знакомому видеографу ИИ пишет музыку для первых танцев его молодожёнов. И он, знакомый, очень гордится «своими» «оригинальными» композициями, продаёт незадёшево. Другой, инициативный и пробивной, и без элементарного музыкального образования и без помощи ИИ имеет приличный доход на YouTube только от своей простенькой музыки, и даже пару раз её купили для использования в кино. И таких уже тысячи.

По факту, современный творческий человек вынужден тратить большую часть времени и сил именно на сбор аудитории, чего я делать не хочу и не буду. Все мои две с лишним тысячи подписчиков на YouTube — настоящие, которые пришли и остались.

Все знают, что, в классическом понимании, композитор и массовая культура — вещи несовместимые. Но и профильное отношение к композиторам, к сожалению, часто небрежное. Вчера попалась на глаза афиша моей сокурсницы о предстоящем концерте с участием её музыки. Исполнители: солисты, вокалисты, даже, ведущая — все указаны с именами и регалиями. А композиторы? Пять фамилий мелким шрифтом, без имён, только литерка с точкой.

Мы создаём (творим, формируем) внутренний мир слушателя, а в итоге, зачастую, наша музыка – лишь один из рядовых продуктов потребления. А не язык коммуникации (как должно быть), благодаря которому у этого грубого мира есть возможность услышать, пережить, прочувствовать более тонкие вибрации, иные сферы, — стать, возможно, чуточку более одухотворённым.

Именно поэтому нот нет и не будет.

Для меня неважно, будет ли исполняться моя музыка после меня, потому что знаю ответ заранее: не будет. И не только потому, что она может оказаться посредственной или бесталанной.

В будущем состояние цейтнота только усилится, и будущий исполнитель, если будет искать забытые произведения и осваивать их, как новые, его интересовать будет, в первую очередь, эффектность и экстравагантность, если не в нотах, то в биографии автора. Это связано и с падением культуры в целом.

Уже сегодня слушатель разевает рот и перекидывается рилсами в соцсетях, где эффектность - на первом месте: например, трёхлетний мальчик шпарит по клавишам «Полёт шмеля» на несусветной скорости. А профессор консерватории Татьяна Петровна Николаева называла таких «спортсмэнами» - такие выигрывают конкурсы, приводя публику в восторг, срывают овации. Когда к ней ломились новые студенты, она всегда уточняла: вы тут ради музыки или подготовиться к конкурсу?

Уверен, будущие исполнители, в первую очередь, будут искать сочинения, которые дадут быстрый и эффектный результат. И такая музыка, само собой, будет жить вечно.

А моя — не будет. Моя — тихая, внутренняя, вдумчивая, сомневающаяся. Она предполагает, что слушатель к ней подготовлен, имеет, как минимум, базовые аналитические способности, может услышать и понять сложную смену гармонии в сочетании с сознательным ограничением средств художественной выразительности. Он должен уметь задать себе вопрос и ответить на него: что автор хотел сказать? Как он это сказал? Раскрыл ли он перед тобой свой замысел целиком или оставил часть на «домысливание», на сотворчество автора и своего слушателя?

К сожалению, в будущем у людей останется всё меньше времени и сил, которые они готовы будут потратить на такую интенсивную работу ума.

Поэтому, давайте наслаждаться музыкой в настоящем, пока автор ещё рядом с каждым из нас!

13.05.2025, #zoriyfine.

На фото: фрагмент моей рукописи с пометками дирижёра.