У последнего монарха Ирана – Реза Шаха Пехлеви была трагическая судьба: он перерос свой народ. А при попытке силой протолкнуть его из восемнадцатого века в двадцать первый, лишился трона. Случайность ? Да нет, – закономерность…
Как у древнего божества, у Реза Шаха было несколько лиц. И каждое заслоняло, а то и вовсе заставляло забывать о другом. Рафинированный интеллигент – он в то же время оставался типичным восточным деспотом. Преданный своей стране патриот – рвался перестроить ее на западный лад. А ведь не мог не понимать: реформы в чем – то похожи на горный обвал. Начинаются с незаметного, порой, соскальзывания отдельных камней, а кончаются погребающей все под собой лавиной.
Поначалу интеллигент в шахе отстранил восточного деспота в тень. Его нововведения даже прозвали «белой революции». Сначала – земельная реформа. Затем – ускоренная индустриализация. Параллельно – всеобщее обязательное образование. По его распоряжению рабочим была дана возможность участвовать в прибылях предприятий. И, конечно же, обуздано заинтересованного в темноте масс коррумпированное духовенство. И все же, самым важным следствием его преобразований стало появление новой для Ирана прослойки – своих «белых» и «голубых» воротничков. А ведь это – самый производительный и рвущегося вперед культурный авангард.
Все это было сопряжено с проблемами. Но самая неразрешимая из них – наиболее многочисленная часть населения к таким кардинальным реформам оказалась не подготовленной. Вчерашние безземельные крестьяне и мелкие торговцы со страхом приглядывались к новым, западным стандартам. Они – и модернизированная технология ? Они – и законы конкуренции ? К ужасу шаха и его ближайшего окружения страна грозила раскололоться надвое. Меньшая ее часть уже мчалась вперед, а большая, буксуя, оставалась на месте.
Так шах оказался между двух огней. С одной стороны, – растущая и крепнущая «третья прослойка», все решительней требующая расширения демократических свобод. С другой, – всеми силами тормозящая на крутых поворотах масса. В принципе, ее можно было, конечно, купить. Разве не так поступили купающиеся в нефтедолларах саудовские принцы и шейхи в эмиратах Персидского залива ? У шаха ведь нефтедолларов было не меньше. Ну, подкинул бы еще субсидий. Или – расширил бы корзину социальных благ и подачек !…
Но шах на это не пошел. Больше того, – «интеллигент» в нем все чаще и чаще опасливо ретировался за сцену, а на подмостках появлялся восточный деспот. Почему ? У меня на этот счет – своя версия. Шах был широко образованным человеком и знал историю. При всей своей кажущейся мощи и размерах Иран – страна не одного, а многих народов и наций. Сами персы составляют здесь лишь около половины населения. Одних только азербайджанцев в Иране – свыше двадцати миллионов.
А есть еще миллионы пуштунов, белуджей, курдов, арабов, узбеков, таджиков. К концу семидесятых годов прошлого века деколонизация Африки и Азии, практически, закончилось. А это не могло не повлиять на сепаратистские настроения в Иране. Над страной зареял призрак раскола…
Вот тогда – то и воспряли духом ненавидящие шаха муллы и аятоллы. Шах оказался бессильным. Да и что он мог предложить ? Предотвратить надвигающийся раскол могла лишь некая общая и завораживающая идея. Такая, что смогла бы, пусть даже на время, но объединить столь разные и противоречивые интересы. Идея, прежде всего, всеобъемлющая. А кроме того, – доступная и притягательная. А в такой стране, как Иран, ею могла стать только религия. Лишь она одна могла заново объединить мелких торговцев и интеллигентов, рабочих и крестьян, армию и службу безопасности.
Но так как жрецы ее были запачканы верным служением шахскому престолу, ее надо было выскоблить и заново перекрасить. Так родилось ее новая ипостась: возвращение к корням. Фундаментализм ! Его адепты провозглашали: истоки всегда чисты и безгрешны как новорожденный ребенок. Знаменем фундаментализма стал изгнанный шахом ранее и находившегося в ссылке в Ираке аятолла Хомейни ! В глазах верующих он предстал как пророк гнева. Как символ грядущего возрождения. Ему не просто верили – поклонялись. Этот белобородый аскет и фанатик со взглядом терминатора стал воплощением мечты о мести за все унижения и многовековый произвол и угнетения. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что в отличие от мусульман – суннитов, шииты верят в пришествие «махди», грядущего спасителя и мессии. Того, который осветит светом ислама весь подлунный мир. В истории религий это далеко не первый раз, когда религиозный лидер вдруг начал обретать почти божественный нимб…
Так страна, вырвавшаяся, было, с проселочной обочины на автостраду прогресса, вдруг добровольно попятилась назад, в средневековье. К шариатскому судопроизводству. К палочным наказаниям. К обязательным молитвам. К разгулу безудержного фанатизма. Последнее, что сообщили СМИ: «свингерам», которых арестовали стражи исламской революции, грозит смертная казнь: их по приговору суда забросают камнями. Та же мера наказания ждет и неверных жен. Дикость ? А что иначе ?
Какая, все – же, ирония судьбы: тиран – самодержец оказался куда гуманней и чем опьяневший от власти холоп Ахмеди Неджад. Шах в свое время так и не решился открыть огонь по толпе, и лишился трона. Фундаменталист – мутант Махмуд Ахмеди Неджад, не колеблясь ни секунды, приказав стрелять по оппозиции. Площадь усеяли десятки трупов и еще большее количество раненых…
Мне не дает покоя только одна мысль: а что, если бы шах, все – таки, открыл огонь ? Предотвратил ли бы он возврат Ирана в дремучее средневековье ?
Перепечатано с личого разрешения автора с сайта http://podtext.net/
Комментариев нет:
Отправить комментарий